Существование северокорейского государства и корейский вопрос уже достаточно долгое время являются головной болью для мирового сообщества. Политики и эксперты в сфере международных отношений на протяжении многих лет спорят о том, как справиться с режимом в Пхеньяне, обладающим ядерным оружием и одной из самых больших армий в мире (5 место после КНР, РФ, США и Индии) – 1,2 млн. человек. И сам режим не дает о себе забыть: то проведет ядерное испытание, то устроит очередной политический демарш. КНДР регулярно проводит ракетные и ядерные испытания (последнее датируется январем 2016 года), нарушая глобальный режим нераспространения. Кроме того, на страну возлагают вину за такие резонансные происшествия, как гибель корвета «Чхонан» или взлом Sony Pictures. В упомянутых случаях КНДР полностью отрицает свою вину в произошедшем.
Мировое сообщество пытается активно давить на Северную Корею, пытаясь наказать ее за нарушения международного права в самых разных сферах. Против КНДР применялся широчайший спектр экономических и дипломатических инструментов со стороны G8, Организации Объединенных Наций, а также отдельных государств. Санкционный режим в отношении этой страны является, возможно, одним из самых жестких в современной истории международных отношений, что, впрочем, не сильно сказывается на элите. Как же Северная Корея «сломала» систему глобального управления и какие тенденции для него на полуострове мы видим на сегодняшний день? Попробуем разобраться.
Эпоха Ким Чен Ына: Все новое – хорошо забытое старое
После смерти Ким Чен Ира сразу же пошли дискуссии на тему: что же будет делать Великий Наследник, Ким Чен Ын? Пойдет ли Север навстречу международному сообществу и начнет ли проводить реформы? Изменится ли режим изнутри? Станет ли он более предсказуемым и последовательным? Получится ли его интегрировать в систему Global Governance?
Оптимистов по поводу дальнейшего развития КНДР было немало. Здесь нужно провести анализ на индивидуальном уровне, учитывая определенные особенности элиты КНДР – желание сохранить существующую систему во что бы то ни стало. И это несмотря на участившиеся чистки, проводимые Ким Чен Ыном, которые представляют для нее серьезную опасность. Причина этому – крайний страх перед внешней средой (впрочем, его нельзя назвать необоснованным).
В конце 2011 года казалось, что новый правитель в Пхеньяне будет совсем другим. Ведь у него европейское образование и любовь к продуктам западной культуры (впрочем, что наблюдалось и у его отца). И вот, вызывая ликование оптимистично настроенных корееведов, Ким Чен Ын даже начал проводить экономические реформы. Но, как известно, все новое – хорошо забытое старое. Во многом, по ключевой сути своей, эти реформы повторили бесплодные попытки Ким Чен Ира изменить экономическую систему, не ослабляя политической хватки. Последний пункт является ключевым для северокорейской элиты, поскольку тут весьма важен тот факт, что у нее создается психологический дискомфорт из-за внешней среды – ведь ей грозят чуть ли не Гаагским трибуналом.
Ситуация вокруг ядерной программы продолжает оставаться очень напряженной, а внешняя политика КНДР также не меняется. Пхеньян продолжает привлекать к себе внимание мировой общественности ядерными демаршами, периодически возвращаясь к умиротворяющей риторике с учетом потребности в создании благоприятного климата для социально-экономических реформ. Такая политика, пришедшая на смену линии «сонгун» (дословно: армия на первом месте), прослыла как «пенчжин» (дословно: параллельное развитие), которая предусматривает соответственно «параллельное развитие» экономики и ядерных потенциалов страны.
И все же, в идеологическом смысле правление Ким Чен Ына тоже стало возвращением к прежним традициям. Данную тенденцию возрождения идей чучхе эпохи Ким Ир Сена обозначают как неочучхе. Термин был впервые введен в научный оборот корееведом, экс-руководителем отдела по делам Азии Совета национальной безопасности США, Виктором Ча. Во многом попытки сыграть на ностальгии граждан по эпохе Ким Ир Сена оправданы – она считалась «золотым веком» КНДР, когда широкие слои общества жили в относительном достатке. Однако, используя прежние идейные парадигмы, Ким Чен Ын не предлагает стране ничего нового и, что касается политической сферы, точно не собирается ничего менять.
Будучи изолированной от мирового сообщества уже более 20 лет, КНДР, таким образом, не вписалась в современное глобальное управление. Как же в таком случае начинать решать задачу, если данные условия не изменились?
Ракетно-ядерная программа: кто кем управляет?
Рассмотрим наиболее волнующий международное сообщество аспект – северокорейскую ядерную программу. Интересно, что схема действий режима при Ким Чен Ире во время ракетно-ядерных кризисах выглядела весьма прогнозируемо. КНДР проводит испытания, Соединенные Штаты и их союзники, а также мировое сообщество в лице Организации Объединенных Наций налагают на Северную Корею санкции и/или усиливают критическую риторику, Пхеньян в ответ продолжает демарши и через определенное время требует экономические выгоды в обмен на политические уступки, стороны начинают переговоры и происходит постепенная деэскалация конфликта. Чаще всего режим добивался своего – например, поставок гуманитарной помощи или экономических послаблений.
Большую роль в данных кризисах при Ким Чен Ире играла Китайская Народная Республика, которая могла оказать сильное влияние на северокорейскую элиту (в ней, в частности, успело сформироваться так называемое «китайское» крыло, которое выступало за модернизацию страны по китайскому образцу). Именно Китай на сегодняшний день продолжает оставаться самым горячим сторонником формата шестисторонних переговоров по решению северокорейской проблемы.
Однако после смерти второго руководителя КНДР ситуация в северокорейско-китайских отношениях изменилась не в лучшую сторону. Ким Чен Ын начал выступать за сокращение китайского влияния в стране, прекрасно осознавая, однако, сложившуюся зависимость КНДР от КНР в экономическом плане. Однако, здесь скорее идет речь о комплексной взаимозависимости – ликвидация существующего режима в КНДР приведет к окончательному коллапсу страны, который очевидно невыгоден Китаю, если рассматривать ее через призму китайской национальной безопасности – больно высок риск создания единой проамериканской Кореи, находящейся у «мягкого подбрюшья» КНР.
Поэтому Китай не может позволить себе слишком сильно давить на северокорейский режим, который этим пользуется и ищет себе новых союзников в «третьем мире», а также параллельно заигрывает с Россией. Для повышения «самостоятельности» северокорейских элит Ким Чен Ыном был проведен ряд чисток и ротаций, завершившийся знаменитой казнью дяди Ким Чен Ына, лидера «китайского крыла», заведующего орготделом ЦК ТПК, Чан Сон Тхэка в конце 2013 года.
Кроме того, При Ким Чен Ыне среди руководства окончательно утвердилась идея сохранения ракетно-ядерного потенциала страны. Ни о какой «заморозке» или уж тем более ликвидации программы речи идти не может. Формат шестисторонних переговоров зашел в тупик еще при Ким Чен Ире. Кажется, что наступил политический пат.
Определенные сдвиги, однако, имеют место быть. Хотя экономические реформы Ким Чен Ына во многом похожи на попытки преобразований Ким Чен Ира, все же новый лидер Северной Кореи не отступает от своего дела. Проблема заключается в том, что Пхеньян уже в 1990-х гг. подошел к критической точке, когда как сами реформы, так и их отсутствие пагубны для режима – только в разных перспективах. И Ким Чен Ын это прекрасно осознает. Любой прогресс в экономике означает ослабление контроля режима над населением, а в дальнейшей перспективе – возможный коллапс.
Соответственно, на текущем этапе режим собирается дальше развиваться по модели «диктатуры развития». Данная модель в северокорейском случае предусматривает с одной стороны стимулирование экономики за счет внедрения определенных элементов рыночной системы. С другой стороны – самой главной целью остается сохранение существующего в стране социально-политического строя. Поэтому происходит так называемое «закручивание гаек» во внутриполитической системе.
При этом, северокорейская элита занимается этим, совершенно игнорируя мнение, как ключевых мировых игроков, так и различных глобальных институтов. Все это продолжает сочетаться с упражнениями в объединительной риторике в отношении Южной Кореи, а также с налаживанием контактов с Россией (на фоне в том числе отмечаемого некоторыми экспертами ухудшения отношений с Китаем).
Тем не менее, Северная Корея продолжает оставаться обладателем относительно развитой ракетно-ядерной программы и все так же остро реагирует на проведение совместных военных учений США и Южной Кореи или иные виды «провокаций» (как их называют северокорейские официальные лица) вроде выхода в прокат ленты «Интервью».
И все же, по нашему мнению, слишком быстрое экономическое развитие КНДР и взаимодействие с разными игроками в регионе в конце концов приведет к падению информационного «железного занавеса» вокруг страны, что повлечет за собой самые что ни на есть непредсказуемые последствия. Слои населения, которые уже начали работать в России и Китае, или те, кто чувствуют плоды реформ Ким Чен Ына, поймут, что можно жить не просто хорошо, а еще лучше. На сегодняшний день уровень жизни в КНДР продолжает расти – для среднестатистического северного корейца становятся более доступными такие вещи как смартфоны, легковые автомобили и бургеры, а также походы в аквапарки. Предугадать последствия постепенного развития среднего класса в стране не берется никто.
От вызова – к угрозе
Таким образом, из этого логически следует, что в долгосрочной перспективе режим может подойти к критическому моменту, когда население начнет требовать улучшения своего состояния. И это отнюдь не означает, что Пхеньян наконец-то впишется в современную модель глобального управления, которая и так раз за разом переживает серьезные глобальные кризисы (украинский, ближневосточный вообще и сирийский в частности). Как раз наоборот, КНДР превратится для этой системы в одно из самых больших испытаний. Возможный коллапс режима и последующий хаос в стране, находящейся на границах с Россией, Японией, Южной Кореей и Китаем, а также обладающей ядерным оружием станут кошмаром для международного сообщества. Неизбежным станет и вмешательство в конфликт региональных игроков, что, разумеется, вызовет столкновения их интересов. РФ и Китай не могут позволить поглощения КНДР Южной Кореей, являющейся одним из ключевых союзников Соединенных Штатов. В свою очередь, США, Япония и Южная Корея видят, как в ракетно-ядерной программе КНДР, так и в возможном коллапсе страны, угрозу своей национальной безопасности. Нельзя, однако, игнорировать и возможного изменения течения конфликта: еще более угрожающим выглядит вариант межкорейской войны, в которой будут задействованы миллионы людей.
В случае такого кризиса, в динамично развивающемся восточноазиатском регионе возникнет огромная социально-экономическая дыра. Что это значит? Любой конфликт вызовет огромные потоки северокорейских беженцев в Россию, Китай и, возможно, Южную Корею. Гражданская война в КНДР может вызвать гибель тысяч и десятков тысяч людей, примеров чему уже немало – Ливия, Египет, Сирия. Даже если кризисный период пройдет без особых катастрофических последствий для региона, то восстановление северокорейской экономики, повышение конкурентоспособности ее продуктов, а также интеграция Северной Кореи в мировое сообщество потребует огромных средств, которые мало кто захочет выделять, что станет вопросом уже и для международных финансовых организаций, таких как Всемирный Банк и МВФ. В случае объединения, эти расходы придется взваливать на себя Южной Корее, что отнюдь не станет для ее налогоплательщиков поводом для радости.
Принимая во внимание вышеописанную ситуацию, становится очевидно, что нужно предотвратить все критические варианты ее развития. Для этого целесообразным представляется предпринять следующие меры:
Во-первых, стоит немедленно прекратить загонять в угол северокорейскую элиту, снизив оказываемый на нее градус экономического и дипломатического давления – лишь в таком случае она может без опаски пойти на переговоры. Необходимо развеять миф в головах ее представителей о том, что все они будут безоговорочно отданы под Гаагский трибунал и что у них нет никаких перспектив в случае изменения социально-политического строя. В частности, нельзя давать дополнительных поводов пропагандистам ТПК искажать информацию, поступающую извне.
Во-вторых, уже на данном этапе всем участникам так называемой «шестерки» (не считая самой Северной Кореи), необходимо разграничить свои интересы в регионе и договориться о совместном плане действий. Наиболее благоприятными мероприятиями стали бы поощрение создания Севером особых экономических зон (на примере проекта Синыйджу), а также оказание помощи в улучшении инвестиционного климата (в этом деле для северокорейских законодателей и чиновников весьма полезным был бы опыт их китайских коллег). Куда менее полезным на этом фоне выглядит новый санкционный режим, введенный СБ ООН в марте 2016 г. В качестве стартовой опции можно предложить КНДР своеобразный «размен»: снятие последнего пласта санкций в обмен на продолжение переговоров в шестистороннем формате. Подобные мероприятия, однако, следует начать после окончания новой ротации южнокорейских элит в результате уже состоявшихся парламентских (2016) и грядущих президентских выборов (2017).
В-третьих, весьма важными станут вовлеченность в решение проблемы международных организаций и разработка ими планов по превентивному управлению. Известно, что глобальные институты уже сыграли немаловажную роль для КНДР в преодолении разрухи 1990-ых годов. Сейчас же необходимо разработать рекомендации по дальнейшему улучшению ситуации. Помимо того, уместными были бы консультации с Пхеньяном по вопросу учреждения специальной миссии (включающей в себя экспертов международного уровня), целью которой стало бы оказание помощи правительству КНДР в формировании новой экономической политики, а особенно в таких областях, как рациональное использование ресурсов, налаживание инфраструктуры, развитие легкой и добывающей промышленности. При этом существенно важна деликатность работы, учитывая специфику северокорейской общественно-политической системы.
Таким образом, по нашему мнению, получив благоприятную внешнюю среду, а также пространство для переговоров, КНДР сможет начать интеграцию в мировое сообщество и существующую систему глобального управления без рисков особо масштабных потрясений для региона, если ее руководство сохранит свою приверженность модели «диктатуры развития».
