Как пандемия коронавируса повлияла на конфликт в Южно-Китайском море, какие изменения претерпела стратегия Пекина в регионе, есть ли у России возможность стать посредником в урегулировании кризиса, поменяется ли подход Вашингтона к проблеме после президентских выборов. Об этом в интервью International Studies рассказал младший научный сотрудник Центра североамериканских исследований ИМЭМО РАН Игорь Мишин.

 

Территориальный конфликт в Южно-Китайском море длится уже довольно давно. Какие новые особенности противостояния появились за последний год? 

Ситуация в Южно-Китайском море в 2020 году остается стабильно нестабильной. Главное событие на данный момент – объявление Китаем в апреле о создании двух новых территориальных округов Сиша и Наньша, включающих в себя островные образования, которые Пекин считает находящимися под своим суверенитетом на спорных Парасельских островах и на архипелаге Спратли.

Во многом эти действия Китая являются логическим продолжением закрепления своих претензий в Южно-Китайском море на уровне национального законодательства и административного устройства.

Продолжается конфликт низкой интенсивности Китая с Вьетнамом и Филиппинами. Еще в декабре 2019 года, до пандемии, вспыхнул индонезийско-китайский конфликт вокруг островов Натуна, одной из самых северных территорий Индонезии, когда 63 китайских рыболовных судна и два корабля береговой охраны Китая (по оценкам Джакарты) в одностороннем порядке вошли в ИЭЗ Индонезии возле островов Натуна. Автоматические идентификационные системы (АИС) на всех судах и кораблях были выключены. 30 декабря Джакарта подала официальный протест Пекину, а уже 6 января заявила об отправке к островам Натуна шести военных кораблей и четырех истребителей F-16. Преодолеть кризис удалось после нескольких телефонных разговоров руководства двух стран. 

В последнее время ситуация в ЮКМ достаточно напряжена из-за серии военно-морских маневров США и КНР. В июле прошли масштабные учения Китая в ЮКМ, на которые Вашингтон ответил собственными маневрами, впервые за шесть лет задействовав в учениях сразу два авианосца Nimitz и Ronald Reagan вместе со стратегическими бомбардировщиками B-52.

 

Как пандемия коронавируса повлияла на общую ситуацию в регионе конфликта?

На протяжении всего года американские официальные лица обвиняют Китай в попытке использовать коронавирусный локдаун стран региона как способ достижения своих целей в ЮКМ. В какой-то степени это действительно так – сообщения о создании двух новых китайских территориальных округов практически прошли мимо мировых СМИ, сплошь заполненными новостями о пандемии. Вьетнам стремился задействовать площадку АСЕАН для осуждения действий КНР, являясь ее председателем в 2020 году, однако многие мероприятия были отменены или перенесены. Проведение военно-морских маневров ВМС США в ЮКМ на некоторое время оказалось фактически парализованным из-за массовой вспышки коронавируса как на своих военных кораблях, так и внутри страны.

С другой стороны, действия Пекина в 2020 году по-прежнему остаются в русле политики, известной под оригинальным названием “стратегия салями” (Salami-slice strategy) – постепенного распространения суверенитета и юрисдикции КНР на всю акваторию Южно-Китайского моря. Преимущество данной политики состоит в том, что каждое небольшое наступательное действие со стороны Пекина не дает явного основания для применения ответной военной силы оппонентами Китая. При этом данная стратегия, при всей ее дискуссионности, очевидно, приносит свои плоды – КНР удается избежать крупномасштабного конфликта, а контроль Пекина в ЮКМ (в первую очередь площадь искусственных островов, масштабы их военного и гражданского обустройства) с каждым годом все увеличивается.

 

Какой фактор больше превалирует в споре: контроль над торговыми морскими маршрутами или же запасы углеводородов? 

Лет 10-15 назад было популярно интерпретировать конфликт в Южно-Китайском море как арену геополитической борьбы за “гигантские запасы” углеводородов. В печати то и дело фигурировало сравнение Южно-Китайского моря как “второго Ближнего Востока/Персидского залива”. На данный момент очевидно, что запасы нефти и газа существенны, но не имеют ничего общего с предполагавшимися 105–213 миллиардами баррелей, о которых говорили специалисты. В настоящее время доказанные запасы нефти приблизительно равны 7.5–11 миллиардам баррелей, газа – 145–190 триллионам кубометров.

В первую очередь Южно-Китайское море сейчас — это главная мировая морская коммуникация, контроль над которой жизненно необходим для крупнейших держав мира и растущих экономик стран Юго-Восточной Азии. Через ЮКМ транспортируются энергоносители с Ближнего Востока в Китай, Японию, Южную Корею, на Тайвань. Здесь же находится и стратегически важный Малаккский пролив, связывающий Индийский океан с Тихим. Этот пролив является самым загруженным в мире – на него приходится более половины мирового тоннажа ежегодных морских торговых перевозок. Даже краткосрочный конфликт может полностью парализовать судоходство в ЮКМ, что в свою очередь мгновенно отразится на всей мировой экономике.

Южно-Китайское море имеет и военное значение. Здесь пройдет главный маршрут переброски вооруженных сил США с Ближнего Востока в западную часть Тихого океана, например, в случае потенциального обострения тайваньского или северокорейского кризисов. Для КНР Южно-Китайское море – зона действия своих ядерных подводных лодок с современной базой на острове Хайнань. На искусственных островах возводится военная инфраструктура, Пекин продолжает совершенствовать комплекс военных мер в рамках концепции A2/AD (Anti-access/Area Denial). Не первый год существует информация о возможном введении Пекином зон идентификации противовоздушной обороны над ЮКМ, как уже было сделано КНР над Восточно-Китайским морем в 2013 году.

Не стоит забывать, что Южно-Китайское море является богатым источником биоресурсов. Добыча водных биологических ресурсов является традиционным видом деятельности в регионе, которая приносит прибыль миллионам людей и обеспечивает продовольственную безопасность прибрежных стран.

 

Как можно описать позицию России по отношению к конфликту? Входит ли этот регион в сферу интересов Москвы? 

Россия активно взаимодействует со странами ЮВА, имеющими территориальные споры в Южно-Китайском море. С КНР, Вьетнамом, АСЕАН партнерство носит статус стратегического. С приходом к власти Родриго Дутерте улучшились двусторонние отношения РФ с Филиппинами.

Традиционная позиция России – приоритет поддержания мира и стабильности в регионе. Территориальные споры в ЮКМ должны быть урегулированы двусторонними усилиями на основе международного права. Наша страна призывает разработать основу для укрепления доверия между конфликтующими сторонами, выступая за развитие диалоговых механизмов.

Да, двусторонние отношения между Россией и Китаем носят характер всеобъемлющего стратегического партнерства. Однако свою позицию по ЮКМ наша страна должна формировать, руководствуясь своими национальными интересами. Стоит помнить, что поддержка Пекина в его правопритязаниях неизбежно негативно отразится на партнерских отношениях России с другими региональными странами, с которыми мы в том числе налаживаем тесную кооперацию в области военно-технического сотрудничества (Вьетнам, Филиппины, Малайзия).

 

Существует ли возможность, что Россия может стать посредником в разрешении спора, и если эта возможность есть, то каким образом Москва может повлиять на завершение конфликта?

Официальной информации о том, что Россия могла бы стать посредником в ЮКМ, нет, да и в целом это маловероятно: сказывается определенная географическая отдаленность ЮКМ. Кроме того, часть стран, имеющих территориальные претензии в Южно-Китайском море, выступают против привлечения любых третьих сил, настаивая на том, что все споры должны решаться непосредственно между конфликтующими сторонами.

 

Какие существуют вероятные развязки конфликта?

Спор в ближайшее время не разрешится. На протяжении 2010-х годов определенные надежды возлагались на подписание конфликтующими странами так называемого Кодекса поведения сторон в ЮКМ – рамочного проекта АСЕАН, который должен был прийти на смену слабо работающей Декларации о поведении сторон, заключенной в 2002 году. В случае подписания полноценного Кодекса поведения в ЮКМ, стороны обязались бы выполнять принципы международного морского права, закрепленные в Конвенции ООН по морскому праву, соблюдать сдержанность в переговорах и неприменение силы; и главное – планировалось создание механизмов, обеспечивающих соблюдение Кодекса и разрешение споров. Кстати, в 2016 году на саммите Россия-АСЕАН в Сочи стороны выступали за скорейшее принятие этого Кодекса. Однако в последние годы переговоры между Китаем и АСЕАН явно зашли в тупик, никаких существенных подвижек в этом направлении не происходит. А учитывая все большее вовлечение в спор внерегиональных держав и милитаризацию региона, конфликт становится практически неразрешимым.

 

Можно ли предположить, что для России сохраняющееся противостояние в регионе является выгодным? Ведь если Китай начнет разработку месторождений на островах Южно-Китайского моря, то сможет отказаться от закупок российского топлива, к тому же, усиление эскалации – отличная реклама для Северного морского пути.

Всегда существует риск, что противостояние может перерасти в полномасштабный конфликт, который не будет соответствовать интересам РФ. Россия не менее других заинтересована в обеспечении стабильности, мира и безопасности в ЮКМ, свободы судоходства и морских коммуникаций. Через Южно-Китайское море проходит немалая часть нашей внешней торговли и важнейший путь снабжения дальневосточных районов страны.

Значение Северного морского пути сложно сравнивать с тем, которое имеют Малаккский пролив и ЮКМ для мировой экономики. Россия пока лишь ставит перед собой задачу по осуществлению круглогодичного судоходства в восточном направлении. Без ее решения, помимо четкого планирования времени прохода судов (ледовые условия, зачастую, ведут к невозможности прогнозирования), развитие транзитного потенциала СМП, в особенности контейнерных перевозок, пока мало реализуемо.

Поэтому утверждение о том, что России выгоден высокий уровень конфликтности, чтобы загрузить СМП, необоснованно. Наоборот, наша страна может быть заинтересована в еще большем участии своих компаний в разработке ресурсов континентального шельфа государств ЮКМ, но этому мешают споры между ними и КНР. Не говоря уже о том, что российские торговые и военно-морские флоты обоюдно заинтересованы в полной реализации принципа свободы судоходства в Южно-Китайском море.

 

Насколько США являются сдерживающим фактором для силового решения спора Пекином? Может ли отсутствие такого сильного игрока привести к горячей фазе противостояния? Китай для администрации Дональда Трампа – раздражающий фактор. В случае его переизбрания уровень эскалации в регионе останется таким же или стоит ожидать ухудшения обстановки? 

Действительно, при президентстве Дональда Трампа США официально объявили КНР “ревизионистской страной” и “стратегическим конкурентом”. Общее ухудшение двусторонних отношений сказалось и на конфликте в ЮКМ. Соединенные Штаты считают, что политика Пекина по созданию искусственных островов и милитаризации Южно-Китайского моря ставит под угрозу свободу торговли, угрожает суверенитету других стран и подрывает региональную стабильность.

Главным американским инструментом сдерживания амбиций Поднебесной в Южно-Китайском море стало проведение регулярных операций по защите свободы судоходства (Freedom of Navigation Operations). Операции заключаются в проходе боевых кораблей ВМС США вблизи спорных островов, которые КНР считает своими. Кроме этого, над спорными островами совершают облеты американские патрульные противолодочные самолеты P-8 Poseidon и стратегические бомбардировщики B-52.

Роль США в этом конфликте двояка. С точки зрения американских национальных интересов активное участие Соединенных Штатов в Южно-Китайском море оправданно.

Азиатско-Тихоокеанский регион (или Индо-Тихоокеанский, используя современную американскую формулировку) стратегически важен для США. Филиппины, несмотря на все проблемы двусторонних отношений при Родриго Дутерте, остаются американским союзником, имея договор о взаимной обороне. В свободе судоходства в Южно-Китайском море заинтересованы союзники Вашингтона в АТР – Япония, Южная Корея и Тайвань, импортирующие энергоносители с Ближнего Востока.

На данный момент Соединенные Штаты действительно выглядят единственной силой, способной противостоять активным действиям Поднебесной в ЮКМ. Региональные страны, связанные тесными экономическими связями с Пекином, не способны поодиночке противостоять этой экспансии, и могут ограничиваться только нотами дипломатического протеста. Цель Вашингтона – создание максимально широкой коалиции против КНР, используя как свои двусторонние связи с союзниками в регионе, так и многосторонние площадки (например, Quad). В последние годы к проведению военно-морских маневров в ЮКМ присоединились даже географически отдаленные от региона Великобритания и Франция.

По мнению же Пекина активное военное присутствие США в ЮКМ ведет лишь к большей дестабилизации ситуации. Каждая новая операция FONOP ВМС США может привести к резкой эскалации конфликта. 

 

Может ли стратегия Вашингтона в регионе поменяться в случае избрания Джо Байдена?

Что касается возможного избрания Джо Байдена, то стратегия США в Южно-Китайском море будет мало зависеть от смены президентских администраций. Внутри американского политического истеблишмента практически сформирован консенсус, что глобальное соперничество с Китаем — событие уже неминуемое, где конфликт в Южно-Китайском море будет лишь одной из “горячих точек” этого противостояния. Проект американского военного бюджета на 2021 финансовый год предусматривает выделение $1,4 миллиарда (и еще $5,5 миллиарда в 2022 году) на создание “Тихоокеанской стратегии сдерживания” (Pacific Deterrence Initiative). Схожая американская программа действует и против России под названием “Инициатива по обеспечению европейской безопасности”, введенная после украинских событий 2014 года.  Главная же цель Тихоокеанской стратегии – сдерживание Пекина в АТР. В случае подписания этой программы президентом США, стратегия, очевидно, будет носить долгосрочный характер.

 

Можно ли предположить, что Индия, у которой с Китаем также натянутые отношения, станет еще одним противовесом в Южно-Китайском море, или же Нью-Дели не интересует данный регион? 

Индию, безусловно, беспокоит активность Китая как в ЮКМ, так и в АТР в целом. В этом русле и постепенное сближение с США, как главным противовесом КНР в регионе, и участие в Четырехстороннем диалоге по безопасности, одна из главных целей которого – противодействие Пекину.

В прошлом году в Южно-Китайском море впервые прошли военно-морские рейды с участием кораблей Индии, США, Филиппин и Японии. Уже в этом году филиппинский министр обороны Дельфин Лорензана заявил, что Индия заинтересована в проведении операций в ЮКМ, а сами Филиппины будут это всячески приветствовать.

Впрочем, идти на новое обострение с Китаем, на этот раз в ЮКМ, провоцируя еще один кризис в двусторонних отношениях, Индия не будет. Скорее, Нью-Дели продолжит участвовать в форматах многосторонних учений вблизи ЮКМ или совместных операциях по защите свободы судоходства (например, в составе Quad – в случае дальнейшего развития этого диалога).

Фото: Erwin Jacob V. Miciano/U.S. Navy