Фото: Adam Wilson
Законопроект о внутреннем рынке Соединенного Королевства, внесенный правительством Бориса Джонсона на рассмотрение в парламент, вызвал серьезные разногласия не только между Британией и ЕС, но и между Лондоном и британскими регионами. О росте сепаратизма на территории королевства в интервью International Studies рассказал старший научный сотрудник Центра британских исследований Института Европы РАН Олег Охошин.
– Какое влияние оказал Brexit на развитие сепаратистских движений в Шотландии, Северной Ирландии и Уэльсе?
– На мой взгляд – огромное, потому что он создал дополнительные трудности для экономического развития кельтских регионов, которые всегда были заинтересованы в сохранении свободной беспошлинной торговли со странами ЕС. Этот фактор нельзя исключать: учитывая негативное влияние пандемии коронавируса, которая приведет к серьезной рецессии в регионах Соединенного Королевства, неопределенность с Brexit создаст новую волну противодействия центральному правительству и усилит местную общественную поддержку референдумов о независимости Шотландии, Северной Ирландии и Уэльса.
– Какова вероятность проведения таких референдумов в ближайшее время?
– Давление на британское правительство со стороны региональных властей возрастет. Тем не менее, еще во время деволюции, которую проводили лейбористы во главе с Тони Блэром, был заложен механизм для противодействия сепаратистским тенденциям через формальные юридические процедуры. К примеру, Шотландии для проведения референдума на легальных основаниях необходимо сначала отправить официальный запрос центральному правительству, которое затем должно вынести соответствующий законопроект на обсуждение в обеих палатах британского парламента, чтобы он его утвердил. Только после этого возникают законные основания для проведения референдума. Соответственно, британское правительство будет всеми силами сопротивляться – чтобы этот законопроект не вступил в силу.
– Получается, в контексте текущей ситуации крайне маловероятно, что Вестминстер позволит заинтересованным группам провести референдумы о независимости?
– Совершенно верно. Я думаю, что британское правительство прибегнет к своей традиционной тактике – предоставлению регионам дополнительных экономических и политических преференций, то есть расширению их автономии без признания полной независимости. Если регионы выйдут из состава Соединенного Королевства, это, во-первых, станет серьезным ударом по международному престижу страны. Во-вторых, – нарушит привычные интеграционные связи на Британских островах.
– Согласно недавним опросам, 53% жителей Шотландии поддерживают сецессию региона. Следует ли ожидать дальнейшего увеличения сторонников выхода из состава Великобритании, и какой станет реакция центральных властей?
– Многое зависит от того, какую тактику выберет Шотландская национальная партия (ШНП) и её лидер Никола Стерджен, которая возглавляет местное правительство. Она неоднократно указывала, что на референдуме 2016 года о выходе Великобритании из состава ЕС мнение большинства шотландцев (62% против, 38% – за) учтено не было. В связи с возникшей неопределенностью в переговорах между Лондоном и Брюсселем относительно нового торгового соглашения Стерджен считает, что возникли особые условия для проведения в Шотландии повторного референдума о независимости, чтобы в перспективе оставить её внутри единого рынка ЕС, избежав негативных последствий Brexit для экономики региона. Тем не менее, у ШНП есть слабое место – это её социальная политика, которая оставила много нерешенных вопросов в сферах образования и здравоохранения. На эти просчеты обязательно будут обращать внимание её политические оппоненты. Кроме того, я убежден, что шотландское правительство не до конца осознает цену свободы региона, которую придется заплатить. В случае обретения независимости Шотландия столкнется с множеством экономических и политических проблем: придется с нуля строить государство и переходить на свою национальную валюту.
Великобритания не позволит Шотландии распоряжаться фунтом стерлингов, а новая валюта не будет обладать необходимой устойчивостью. Молодому государству придется срочно провести реформы в сфере таможенного, налогового, финансового и денежно-кредитного регулирования, что обернется колоссальной нагрузкой на бюджет. ШНП, конечно же, рассчитывает на патриотические настроения своей электоральной базы, но не принимает во внимание реальные последствия, к которым может привести независимость.
На мой взгляд, усиление сепаратистских настроений в этом регионе, которое показывают социологические опросы, во многом связаны с негативными последствиями пандемии коронавируса: серьезно пострадал шотландский бизнес, многие люди встали в очередь за пособиями по безработице. Региональную экономику ожидает полоса рецессии, которая затянется на несколько лет.
– Насколько наблюдаемые в Шотландии тенденции совпадают с развитием ситуации в Северной Ирландии и Уэльсе?
– Конечно, каждый регион имеет свою специфику – в частности, разные мотивы к обретению независимости. В Северной Ирландии движение за независимость было связано с борьбой местных католических общин за равные гражданские, политические и экономические права с проживавшими там протестантами. В итоге это вылилось в кровопролитный конфликт длиною в 30 лет, получивший название «Смуты», который завершился подписанием Белфастского соглашения 1998 года. В регионе были созданы Североирландская Ассамблея и Исполнительный комитет, работа которых строится на паритете двух ведущих политических сил – Демократической Юнионистской партии и Sinn Féin. Причем численность католической общины в Северной Ирландии продолжает расти, значит, популярность местных националистов будет увеличиваться, а юнионисты, которые всегда были оплотом британской монархии в регионе, начнут терять свой авторитет среди избирателей.
Рост национализма в Уэльсе никогда не был таким бурным, как в Северной Ирландии, а идею полной независимости всерьез там поддерживает только левоцентристская Партия Уэльса, которая не располагает электоральным большинством. Этот регион наименее подвержен центробежным тенденциям, что проявилось в том числе в результатах голосования валлийцев на референдуме 2016 года по Brexit (52% за, 48% – против).
– В контексте продолжающегося роста числа католиков и перспективы усиления поддержки националистов, можно ли считать объединение двух Ирландий вопросом времени?
– Северная Ирландия сильно интегрирована в хозяйственную структуру соседней Республики Ирландия, между ними существуют прочные культурные, экономические, политические связи. Но для того, чтобы объединение произошло максимально безболезненно, необходимо соблюдение двух условий: во-первых, сохранение прозрачной сухопутной границы на острове, как это закреплено в Белфастском соглашении. Во-вторых, референдум должен пройти конституционным путем. В противном случае может повториться сценарий, который происходил в годы «Смуты» в Северной Ирландии, когда на её территорию проникалибоевики Ирландской Республиканской Армии (ИРА) и устраивали теракты. Поэтому лидер партии Sinn FéinМэри Лу Макдональд и ее политическое окружение, которые представляют интересы местных националистов, неоднократно заявляют, что движение за независимость будет существовать исключительно в законной, ненасильственной форме.
– В какой степени дальнейшая деволюция способна успокоить ситуацию в регионе и стать компромиссом между властью и сепаратистами?
– Как показывает история, увеличение автономных прав регионов действительно способно отодвинуть перспективу роста сепаратистских настроений. Деволюция, проведенная лейбористами, помогла укрепить межрегиональные отношения в регионе. Затем в 2000-х и 2010-х годах была принята серия законов, которые расширяли компетенцию местных органов власти, что можно рассматривать как закономерное явление в контексте дальнейшей демократизации общественной жизни. Чтобы деволюция смогла в будущем снизить рост сепаратизма в регионах, британскому правительству следует уходить от двустороннего характера соглашений с регионами и максимально развивать принцип коллегиальности.
– Не следует ли Великобритании в этом случае приступить к процессу федерализации, тем более что деволюция оставляет нерешенным английский вопрос?
– Федерализация предполагает опору на конституцию, а в Соединенном Королевстве она всегда быланеписанной и состояла из отдельных законодательных актов. Деволюция же строится по иному принципу – она опирается на суверенитет британского парламента. Скорее мы будем наблюдать в регионах институциональное наслаивание – когда в них продолжат возникать новые политические институты с дополнительными полномочиями. В рамках Соединенного Королевства конституционный статус Англии четко не определен, что и породило «английский вопрос» – когда главный регион оказался на периферии деволюционной политики. Чтобы преодолеть это неравенство, он должен решить, как правильно децентрализовать управление, создав собственные региональные ассамблеи. Пока эта тенденция ограничивается расширением самостоятельности городских образований.
– Как изменятся отношения центра и регионов Великобритании в краткосрочной перспективе?
– Британское правительство будет готовить пакет новых мер экономической помощи регионам, если ситуация усугубится и случится «жесткий Brexit». Помимо этого, в целях недопущения распада Соединенного Королевства будет вестись разработка расширенного пакета автономных прав для делегированных администраций. В то же время страна попытается найти компромисс с ЕС, но этого будет сложно добиться, поскольку, находясь в его составе, она требовала для себя постоянных преференций и была довольно проблемным государством-членом, с которым сложно договориться.
– Таким образом, суммируя сказанное ранее, в ближайшем будущем ожидать каких-либо масштабных изменений не следует: все регионы Великобритании останутся в ее составе, но, скорее всего, их автономия будет расширена.
– Да, дело в том, что для обретения независимости необходимо подготовить законодательную базу и финансовую систему – это долгая процедура, для которой у региональных правительств не хватает компетенции. Они в декларативной форме заявляют о желании сецессии, но не готовят для этого соответствующую материальную базу, поэтому выход из состава Великобритании будет сложно осуществить, даже если будут проведены референдумы. К тому же, торговый оборот между регионами Соединенного Королевства значительно выше, чем между ними и странами ЕС. С точки зрения утилитарных, экономических интересов регионам выгоднее сохранить уже налаженные рынки сбыта, чем прыгать с головой в омут, пытаться обрести независимость и потом оказаться в состоянии неопределенности.
– Законопроект, который на днях внес премьер-министр Борис Джонсон, вызвал ожесточенные споры. Способны ли изменение существующего соглашения с ЕС, выход без сделки или какой-либо иной форс-мажор полноценно «воскресить» фактор Brexit и подстегнуть сепаратистские тенденции?
– Действительно, Джонсон создал дополнительный прецедент, который ухудшил отношения с регионами, инициировав создание законопроекта, согласно которому Великобритания может нарушить свои обязательства перед ЕС в случае реальной перспективы «жесткого Brexit». Это является грубым нарушением международного права. Конечно, провинции расценили это как предательство со стороны центральной власти,и все единым фронтом выступили против подобной инициативы.
– Получается, несогласие Джонсона с текущим соглашением о выходе из ЕС внесло элемент непредсказуемости в дальнейшее развитие событий, поставив под вопрос будущее границы на острове Ирландия. Каким образом может быть урегулирован этот новый кризис?
– При экс-премьере Терезе Мэй все переговоры упирались в ирландскую границу, возможные варианты не устраивали какую-либо из сторон. Борис Джонсон пошел на компромисс – после окончания переходного периода в Северной Ирландии продолжит действовать «ограниченный» набор правил единого рынка ЕС, а прозрачная сухопутная граница останется. С одной стороны, это создаст перспективы для урегулирования проблемы, но с другой – появятся предпосылки для интеграции региона с соседней Республикой Ирландия и ее последующего отделения от Соединенного Королевства. Новый же законопроект внес ещё больше неопределенности. Борис Джонсон, получается, сам хочет отменить договоренности с ЕС, которых ранее добивался. Британское правительство считает, что предпринимает действия для защиты мирного процесса в Северной Ирландии, пытаясь предотвратить перспективу установления жесткой границы с таможенным контролем, возникающую в случае «жесткого Brexit». На самом деле подобная стратегия, на мой взгляд, приведет к новым разногласиям сразу со всеми регионами. Я надеюсь, что эта инициатива будет «похоронена» парламентариями в силу своей несостоятельности и недоработанности.
Анастасия Бутакова
